Алевтина Сперанская: «Не кокетничайте со сквернословами!»
В этот день газета «Городские новости» поговорила о знаменитом русском мате (исключительно цензурными словами) с кандидатом филологических наук, доцентом кафедры русского языка, литературы и речевой коммуникации ИФиЯК СФУ Алевтиной Сперанской. Филолог уверена, что специфичные выражения из русской культуры ни в коем случае изымать нельзя, но отрицательно относиться к неуместному сквернословию нужно. А еще Алевтина Николаевна рассказала, грешил ли плохими словами Астафьев и как реагировала на вырвавшееся крепкое словцо Ахматова.
Делимся интересным интервью.
Фото: www.gornovosti.ru
— У меня есть акция, называется “Ни дня без мата”, — говорит Алевтина Николаевна. — Я ставлю эксперимент: выхожу на автобусной остановке “Федеральный университет” и, пока иду до здания университета, думаю: “Дойду ли я до корпуса, ни разу не услышав матерного слова?”. Пока таких дней было очень мало. Всплеск употребления нецензурных слов наблюдается в сентябре, когда студенты возвращаются после каникул. У них ещё сохранено домашнее и уличное расторможенное речевое поведение. Следующий пик — в зимнюю и летнюю сессии, когда мат связан у студентов с эмоциональностью.
— Алевтина Николаевна, а откуда взялась нецензурная лексика? Всегда ли было неприличным произносить эти слова вслух?
— Слово “мат” имеет общеиндоевропейский корень со словом “мать”. Этот пласт лексики обозначает материально-телесный низ человека и его физиологические действия. Ведь человек живёт не только духовно, но и физиологически, следовательно, эта лексика есть. Но по культурным соображениям она запрещена к публичному произнесению. Сколько матов в русском языке? Пять основных корней, от которых строятся сотни производных. От одного корня может быть до сорока ругательств. Вот и считайте.
Древнее предназначение матерной лексики заключалось в следующем. Во-первых, в сезон посева. Землю нужно было вспахать, покоробить, а прежде ублажить. И вот тогда в разных обрядах допускались вольности: там были и неприличные с нашей точки зрения жесты, и ругательные слова. То же самое при сборе урожая. Второй случай — это, конечно же, свадьба. Ни одна свадьба не обходилась без подначек, потому что у молодожёнов должно было быть много детей, и скабрезная лексика тут уместна. Наконец, третье — ситуация карнавала, когда всё переворачивалось с ног на голову, запретное становилось разрешённым. Так происходило на Масленицу, на Святки. Тогда разрешался выход в запредельное. Сейчас ритуальное значение мата почти утрачено, люди используют нецензурные слова много и часто. Как мне кажется, больше, чем двадцать или пятьдесят лет назад.
— Почему мы стали больше материться?
— Распространение мата однозначно связано с понижением уровня культуры, и не обязательно языковой. Человек стал мало читать, мало смотреть хороших фильмов, мало общаться с хорошими людьми. А второй фактор — из-за социального неблагополучия.
— А как не сквернословить, если сам Пушкин был остёр на язык? И Маяковский, и Есенин имели в своём арсенале вольные стишки.
— Есть такое крылатое латинское выражение: “Что дозволено Юпитеру, не дозволено быку”. Им можно, а нам нельзя. Да, у Пушкина есть ненормативная лексика, но заметьте — в личной переписке с мужчинами. Пушкин не рассчитывал на то, что это будут публиковать.
Про Высоцкого многие думают, что он был разбитной и наверняка матерился в стихах. Исследователи его творчества говорили мне, что в своих текстах (а их более семисот!) он употребил всего три-четыре нецензурных слова.
И Виктор Петрович Астафьев в “Проклятых и убитых” использовал ненормативную лексику. Но он оставил это в книге, а в ней читатель остаётся наедине с писателем — это закрытое сообщество. Слово, прочтённое в книге, и произнесённое — совершенно разные слова. К тому же в романе солдаты попадают в нечеловеческие условия, и автор посчитал, что нужные эмоции он может выразить только с помощью этой лексики.
— Говорят, что есть люди, которые виртуозно матерятся...
— Могу этому поверить, но, надеюсь, они делают это в узком кругу. У меня есть свои кумиры — Чехов, Ахматова. Нет сведений, что они матерились. А вот как среагировала на мат Анна Андреевна, известно. На даче у Ахматовой разговаривали три женщины: она, Лидия Корнеевна Чуковская и известный поэт Ольга Берггольц, которая прошла сталинские лагеря. Она ругалась матом, и Лидия Чуковская удивлённо ахнула, мол, как же так! На это деликатная Ахматова, считавшая, что культурный человек никогда не поставит другого в неловкую ситуацию, сказала: “Ну что вы, Лидочка, мы же в конце концов филологи…”. Очевидно, что она хотела оправдать Берггольц.
На фото: Анна Ахматова и Ольга Берггольц
Так что нецензурное слово в ограниченном контексте — это нормально, не надо проявлять излишний пуризм.
Я отношусь к этому пласту лексики очень трепетно, слова это старые, даже ценные. Люблю потешные и карнавально-свадебные шутки, в них эти слова уместны.
— Кому ещё не зазорно пользоваться матом?
— Мат — это мужская лексика для закрытого, опять же мужского сообщества. С ней связано именно мужское начало. Военные, охотники, моряки всегда могли вставить крепкое словцо. У бранной лексики есть особая функция — она помогает сбрасывать стресс. Но почему-то многие присвоили себе право снимать напряжение матом в самых незначительных случаях: не загружается компьютер, не сдал зачёт, ушёл автобус... Беда началась тогда, когда человек перестал соблюдать границы и герметичность использования этой лексики.
— В последнее время мат звучит с театральных подмостков, бранные словечки стали фишкой постановок. Режиссёры объясняют, что делают это ради “правды жизни”, для “пущего реализма”. А как Вы относитесь к мату, встречающемуся на сцене? Он бывает оправдан?
— Выносить мат на публичную сцену нецелесообразно. У театра есть другие способы эмоционального воздействия — свет, звук, сцена, актёрская игра. Зритель я рядовой и не подхожу к спектаклю по мерке — был там мат или нет. Для меня очевидно, что правду жизни можно отразить без этой лексики. У режиссёра есть огромное количество других семиотических средств.
В пьесе “На дне” Горький описывал жизнь и быт ночлежки, вот уж где хватает социально опустившихся людей. Но как раз мат там не звучит, хотя описывается вся правда жизни. “Яма” Куприна вообще про публичный дом, вот тоже, казалось бы, где должен звучать сочный мат, но его там почти нет. Шукшин показывал жизнь обычного деревенского мужика — “чудика”, и тоже без мата.
С моей точки зрения, сценаристы и режиссёры вставляют мат не то чтобы от бессилия, а от неспособности найти другой способ передачи правды нашей жизни. Правду надо передавать, она действительно бывает страшной, тяжёлой. Но покажите её без мата — и вы будете равны классикам. Пока я не вижу оправдания избыточному мату, хотя, возможно, в этом есть целая эстетика, я могу её не понимать. И всё же, по-моему, режиссёр, который вставляет мат, выбирает путь наименьшего сопротивления.
— Алевтина Николаевна, что нужно сделать, чтобы избавить человека от мата?
— У меня есть ответ на этот вопрос, и он касается не языка. Измените жизнь человека к лучшему, и изменится его язык.
Ещё один способ, как избавиться от мата, — не разрешайте себе материться. У меня есть небольшое социальное открытие. Плохая речь связана с отсутствием чувства собственного достоинства. Как только человек воспитывает в себе это чувство, его речь существенно меняется. И необходима пропаганда языковой культуры.
Отдельно хочется сказать девушкам: несмотря на то, что мат — мужской язык, не кокетничайте со сквернословящими мужчинами! Останавливайте их не грубо и не высокомерно, но твёрдо и настойчиво, можно шуткой, нежностью, лаской, просьбой. Покажите, что вам неприятно слышать матерную речь. Мужчина не должен материться в присутствии женщин и детей!
Кодекс об административных правонарушениях РФ предусматривает за публичное произношение мата штраф. Раньше он составлял пятьсот рублей, сейчас — две с половиной тысячи. Мат приравнивается к мелкому хулиганству, это справедливо.
При этом кого нужно штрафовать строжайшим образом, так это родителей, которые позволяют себе сквернословить при детях. Важно, чтобы ребёнок был защищён от этой лексики внутри семьи.